ФБ: наше все-4

[Papa-demon]

Название: Другая жизнь
Автор: Сессемару
Пейринг: Вэйн/Ноа
Категория: slash
Жанр: romance, drama
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: aльтернативное окончание игры глазами Ноа фон Ронсенберга
Примечание:
1. 2068 слов
2. посвящается одному из наших прекрасных артеров

Для поддержания существования куклы нужно было находиться не дальше, чем на расстоянии пяти шагов, что, конечно, представляло собой проблему.
Но ведь совсем недавно ему пришлось бы лежать на кушетке самому, и тогда проблем у Габранта было бы гораздо больше.
Кукла преданно смотрела в глаза Ларсе и требовала у Баша защищать нового императора, а оригинал вжимался в стену и не чувствовал, что у него ртом опять пошла кровь. Страл еще не стартовал, у него было несколько минут.
***
Он не верил в существование Венат даже после того, как первый раз увидел.
Гораздо проще было поверить в сумасшествие Сидольфуса Банансы, не первого и не последнего ученого, потерявшего связь с реальным миром в угоду науке. В то, что Вэйн потакает этому безумию ради все новых и новых технологий, поднимающих Аркадию над остальными странами, делающих Империю недосягаемым колоссом. И даже в то, что нефициты - это всего лишь странные камни. Но не в таинственное древнее божество, решившее совершить в мире революцию чужими руками.
Хотя, Вэйн, бывало, говорил, что революции только так и делаются.
Во второй раз Венат поймала его в силовое поле и пообещала не выпускать, пока он не перестанет отрицать очевидное. И даже его ландиссийского упрямства хватило всего на несколько часов. Венат существовала, Бананса не был безумен, Вэйн думал не только об Аркадии.
Это ничего не меняло, конечно, о чем Габрант не забыл сообщить то появляющемуся, то исчезающему божеству. Настоящая верность требовала от него следовать приказам, а не оправдывать их.
Венат только вздохнула. По крайней мере, звенящий ее голос издал звук, больше всего похожий именно на вздох.
В коридоре послышались чьи-то шаги.
- Верность, - сказала она напоследок тогда, - это не то же самое, что любовь.
***
А потом все покатилось со скоростью пикирующего истребителя. Аркадис, казалось, звенел от напряжения и предвкушения. Война, говорили на улицах, толкаясь локтями от возбуждения. Восстание, шептали в нижнем городе и проверяли спрятанное оружие. И из сердца Империи, словно круги по воде от брошенного камня, разговоры и шепот расходились по всему Ивалису, превращаясь в нервное, бессмысленное гудение, которое заставляло всех беспокойно всматриваться в небо над горизонтом.
При том, что им все еще удавалось прятать громаду Бахамута, скрывать Венат в безумии Банансы и планы Императора за жаждой власти. Только неумолимое время пристально следило за ними, отсчитывая секунды.
Они должны были успеть до того, как оккурии нанесут ответный удар. Должны были торопиться.
***
На борту готовящегося впервые подняться в воздух Бахамута, который сами инженеры уже успели прозвать чудовищным, Габрант был всего однажды и только потому, что никакие планы не могли передать всю его грандиозность.
Мельком - рубка, основные подъемники, каюты офицеров, расположение орудий - потому что до вылета на Фарос оставалось чуть больше суток. Но именно тогда Венат решила научить его нескольким новым трюкам.
В каюте, где не хватало половины обшивки, а воздух пах свежей сваркой, Венат появилась перед ним, словно собиралась поздравить с каким-то пройденным испытанием. В чем-то так и было. Но вместо сухого поздравления, как в Академии, или почти нежной улыбки, как, бывало, делал Вэйн, вместо - он сам не понимал почему вспомнил об этом - теплого прикосновения матери, она дала ему знание.
Не сказала вслух, не показала образ. Просто вложила знание в его голову, как повариха засовывает пирог в печь. Несколько часов, и все будет готово.
Габранта тогда качнуло, Бахамут крутанулся вокруг своей оси и померкли лампы временного освещения.
А когда все прошло, Венат рядом уже не было.
***
Габрант никогда не считал себя хорошим актером. Даже Зект изображал всего лишь другого Судью Магистра гораздо убедительнее, не говоря уже о «воздушном пирате». И окружающие разделяли его мнение. Поэтому искры со скрещенных клинков летели по настоящему, добрый доктор Сидольфус не сдерживал ни слова, ни пули, и в стену его швырнули на полном серьезе.
Может быть, Венат и знала, что такое любовь, но жалость была ей незнакома.
В воздухе гудел мист. Или, может быть, это звенело у него в ушах.
Он старался смотреть на закат, а не на готовый расцвести взрывом Санкрист. Он снова проигрывал войну за свою родину, снова был окружен врагами и видел гибель союзников.
Небо снова было прекрасно и безразлично, в глазах темнело, и последнее, о чем он успел подумать - любовь не то же самое, что верность.
***
Когда-то он мечтал, что убьет Императора Аркадии.
Когда-то он думал, что никогда не поднимет руку на Вэйна Солидора.
Когда-то он считал Ларсу просто ребенком, которого он должен защищать, как и любой Судья.
Сейчас все это разлетелось осколками его шлема, кусками обшивки и каплями крови.
Гори в аду. И он горел. Не получалось даже закричать, понять, кто говорит его голосом, кто нанес удар его руками, на кого смотрит с ненавистью его Император.
Оставалось только надеяться, что очередной удар принесет забвение.
Ему казалось, что доспехи бьются об обшивку с оглушительным звоном, что ребра ломаются с хрустом, наполняющим все пространство. А потом камень в руке Ларсы запел, завыл на одной, болезненно высокой ноте, которая вытеснила все остальное. Все звуки, все чувства, и весь мир укутало болезненной белизной.
Чужое присутствие пропало, и мир начал двоиться. Вэйн Солидор, окруженный мистом, словно мантией или проклятьем, пошатываясь, шел наружу. Вэйн Солидор, едва заметно шевелясь, лежал на полу.
Принцесса упрямо сжала кулаки и последовала за мерцающим впереди врагом. Ее спутники - послушно - за ней.
«Кто бы мог подумать»,- тихо сказала Венат в его голове, - «что твоим телом сможет завладеть мертвая женщина».
Габрант мог только заставлять себя дышать. В одной его версии мира Венат плыла за Принцессой и Вэйном туда, где все, так или иначе, закончится. Во второй, в тихой полутьме, куда почти не доносилось звуков битвы, Вэйн лежал на полу, а его младший брат, ничего не замечая, склонился над телом человека, которого решил защищать.
«Почему не своего брата?» - хотел спросить Габрант. И добавить: «Это так глупо».
Но наружу вырвался только тяжелый кашель и кровь.
Одну руку - ту, в которой был камень, до того, как рассыпался - Ларса еще сжимал в кулак. Они оба в центре оседающего облака мелких осколков. В них сила древних богов и смерть, которая неслась к нему по приказу Вэйна. Или не Вэйна.
Воздух все еще гудел, тихо и угрожающе. Габранту тяжело дышать, а Ноа в нем, ему просто страшно, как ребенку в лесу за несколько секунд до того, как начнется гроза.
Девочка, которую он заметил только сейчас, сказала что-то и убежала следом за Принцессой. Габрант не смог разобрать слова. Ни ее, ни Ларсы. Только тихое гудение.
Он закрыл глаза.
Судья Магистр Габрант почти мертв, раздавлен своей верностью, которой стало слишком много для него одного.
У Ноа фон Ронсенберга есть еще любовь. Он знает, что должен сделать, чтобы спасти ее и, благодаря древним богам, будь они прокляты, он знает как.
***
Он оставил куклу умирать без присмотра.
Ему хватило обещания брата. Императора Солидора, даже несовершеннолетнего и не до конца понимающего, что нужно делать, хватило бы Аркадии, чтобы устоять. Так, как одного вида знамени хватает воинам, чтобы с удвоенными силами броситься в бой, даже если знаменосец держится за древко только силой воли и уже не жилец. Знамя подхватит другой.
Они уже сделали все, что могли.
Теперь у Ноа осталось только несколько заклинаний левитации и уверенность в том, что он успеет. Бахамут медленно падал на землю, неспешно и неумолимо, то ли потому, что окутывающий его мист замедлял сам ход времени, то ли потому, что земля Далмаски не хотела принимать символ чужой мощи. И флот всех участвовавших в конфликте стран прекратил бой. Только чтобы посмотреть, как рухнет эта громада.
Для Ноа это значило только то, что перестали стрелять.
Бахамут был пуст и, так же неспешно и неумолимо, как он опускался на землю, он рушился изнутри. Сложно было представить, какое оружие могло так повредить не только самый большой, но и самый защищенный корабль империи, а Ноа и не пытался сделать этого. Ему нужно было только добраться до мостика.
Задача не сложнее восстания против древних богов или очередной попытки начать жить заново.
***
Вэйн все еще лежал на полу. Ему удалось только перевернуться на спину, на большее явно не хватало сил. И все же, куски потолка и обшивки, падавшие на пол, не оказывались в опасной от него близости, к тому же, он явно был в сознании.
Ноа подошел ближе. Как это часто бывало, чем ближе он оказывался к цели, тем быстрее покидали его силы. Вот и теперь каждый новый шаг давался с все большим трудом. Когда он оказался совсем рядом, корабль тряхнуло, и Ноа рухнул на колени, почти тут же почувствовав, как его поддерживает какая-то незримая сила.
- Вэйн?
Тот не шевельнулся, глядя куда-то сквозь потолок. Ноа как можно бережнее приподнял его, устраивая на своих коленях. Единственный источник тепла и света во всем мире наполнил его до краев, и невозможно было сдержать слабую улыбку.
- Все хорошо? Теперь все хорошо?
Вэйн медленно закрыл глаза и глубоко вздохнул. Темнота вокруг них одинаково располагала к смерти и к рождению, и Ноа было все равно, смогут они уйти, или очередной кусок обшивки размажет их в лепешку.
- Все хорошо, - прошептал он, прижимаясь щекой к чужим волосам. Сам того не замечая, он начал напевать колыбельную, которую пела в детстве его мать. Сколько раз Ноа хотел спросить, была ли эта мелодия аркадийской или родилась в недружелюбных горах Ландиса, но так и не нашел, у кого. Теперь, не слишком ладно, он повторял мелодию о том, что солнце снова взойдет, себе под нос, и ему было все равно.
По тому, как вибрировал пол, можно было догадаться, что Бахамут останавливается. Скоро они узнают, переломится ли корабль пополам или устоит. А позже, когда все закончится - пришлют ли несколько отрядов для того, чтобы проверить, есть ли на борту выжившие. И тогда…
Вэйн открыл глаза. Ноа поймал чужой взгляд, и ему захотелось засмеяться.
Он увидел жизнь.
***
- Жалко, что я не смог вынести тебя на руках, - сообщил Ноа, приподнимаясь на постели. Он спал, кажется, несколько недель, был голоден, как волк и, в то же время, он чувствовал легкость, о которой почти успел забыть.
- Немного подкопченные доспехи, рваный плащ и тело кровавого тирана на руках, - Вэйн не сильно, но настойчиво прижал его к постели. - С тебя можно было бы писать картины. Или обложки к популярным романам. Но тогда тебе вряд ли удалось отбиться от толп поклонников.
Ноа засмеялся. Ребра тут же протестующе заболели, но остановиться сразу он не смог.
- Только твои поклонники, - покачал головой бывший Судья Магистр. - Наверняка в твою честь построят не один памятник.
- Все считают, что я пытался устроить мировую войну, - напомнил Вэйн и продолжил составлять с подноса на прикроватный столик по очереди - миску с супом, несколько нарезанных кусков хлеба и мяса и пару чашек.
- У всех свои недостатки, - умиротворенно отозвался Ноа. - В армии тебя все любили. И ты Император, погибший в бою. Хотя бы один мемориал в твою честь они просто обязаны возвести.
- Я никогда не стремился к тому, чтобы меня любили все, - Вэйн провел пальцами по чужому лбу. - Или строили мемориалы в мою честь.
Ноа только улыбнулся в ответ.
- Давай лучше проверим, насколько успешна была моя очередная попытка готовить. Торговка на рынке уверяла меня, что рецепт этого не в состоянии испортить даже самая бездарная девица. Но мы же знаем, что у меня талант совершать невозможное…
Ноа кивнул. Им, правда, пришлось повозиться, прежде чем Вэйн устроил его на постели так, чтобы он сидел, но не создавал особую нагрузку на ребра, однако такого рода, пусть даже неуклюжая, забота грела привыкшего к одиночеству и чужому безразличию ландиссийца как теплые солнечные лучи, заглядывающие в их домик по утрам.
В его жизни бывали и раны посерьезнее, и дни, когда он готов бы есть то, от чего воротили нос собаки, но духу сказать об этом вслух не хватало. Вместо этого, (убрать) он лежал на постели, хотя мог бы встать и сесть за стол, улыбался излишней заботе и радовался всему, как ребенок подаркам на день рождения.
- Наверное, нам стоит завести пару собак, чтобы они подъедали мои неудачные эксперименты, - тем временем продолжил Вэйн, придвигая тарелку поближе. - По крайней мере, это совершенно свежие продукты, оно съедобно и питательно.
- Хватит пытаться меня напугать, - Ноа решительно взялся за ложку и отправил первую порцию в рот. Как и ожидалось, несчастный суп, хоть и не дотягивал до того, что подали бы в Аркадисе императору, был не просто «съедобный и питательный». - Мы можем завести собак просто так. Я люблю собак. Или этих смешных кроликов. Или даже заняться разведением чокобо.
Он говорил еще о том, что они могут поселиться у моря или речки и ловить рыбу, в перерывах доедая суп и не забывая требовать, чтобы Вэйн тоже ел. Или подделать документы и отправится в одну из научных экспедиций, которые устраивали четвертый и тринадцатый аркадийские флоты раз в несколько лет.
В конце концов, теперь у них была другая жизнь, которую они могли прожить, как захотят.

@темы: Ларса Солидор, Slash, Фанфик, Судья-Магистр (Ноа) Габрант, Судья-Магистр Берган, Судья-Магистр (Баш) Габрант, Вэйн Солидор, AU, PG-13

---

ФБ: наше все-3

[Papa-demon]

Название: Единственный друг мой
Автор: Lios Alfary
Пейринг/Персонажи: император Солидор, герцог Маргрейс
Категория: джен, намеки на слэш
Жанр: humor, drama, death-fic
Рейтинг: G
Краткое содержание: настоящие друзья так редки, что когда их теряешь, это оборачивается настоящей трагедией.
Примечание: 2 034 слова

«Любезный друг мой!
Ваше предыдущее письмо и поздравления дошли необычайно быстро, это просто впечатляюще! Конечно, я не мог не отметить мысленно, что ваше желание продемонстрировать высокую скорость курьерского судна слегка отдает бахвальством, но всё же, не могу не признать, что Вы достигли значительных успехов в развитии глоссаирных систем. Подозреваю, что сотрудничество наших ученых в этой отрасли принесло бы значительную выгоду обоим государствам.
Что Вы скажете? Готовы рискнуть?
С нетерпением жду ответа»

«Многоуважаемый друг мой!
Наши ученые только рады будут заглянуть в святая святых Ваших лабораторий и присоединиться к исследованиям. Конечно, не без прямого надзора со стороны нашей службы безопасности, но это всего лишь перестраховка, Вы же и сами это прекрасно понимаете.
И, конечно же, отдельно хочу заметить, как сожалею, что проект придется держать в полной тайне, дабы не развенчивать сложившиеся образы. Но что поделать – простой народ ещё не готов к таким переменам, увы!
Когда организовываем обмен?»

«Сиятельный друг мой!
Нет, мне кажется, что Вы совершенно зря рассчитываете попасть в наши лаборатории. Я не могу себе позволить настолько большой риск, уж простите, даже несмотря на наши давние дружеские отношения. Но нейтральная территория вас устроит? Как насчет Д.? Мы все равно собирались прийти туда вскоре.
Было бы жаль упускать возможность, но бросаться безрассудно в дело – нет, увольте».

«Прекрасный друг мой!
Давние-то они давние, но я до сих пор вспоминаю ту дуэль из-за будущей королевы Д. Теперь, конечно же, вспоминаю с ностальгической улыбкой по юношеским страсти и пылу, а тогда! О, тогда я кипел жаждой отмщения, Вы помните? И как кипел! Восхитительно эмоционально!
И да, к слову, о Д. Почему бы и нет? Если что вдруг взорвется, то и не жаль будет».

«Рачительный друг мой!
Но-но-но! Что означало ваше «если что вдруг взорвется»? Давайте обойдемся без этих «если что»! Мне бы не хотелось получать обратно своих людей в цинковых посылках, Вы же знаете, я не любитель лишних жертв. Всегда приятнее знать, что на твоей совести не тысяча десять жертв, а просто тысяча (цифры, конечно же, условны).
А про дуэль… о, забавно, что Вы вспомнили о ней, я тоже вспоминал о ней не так уж и давно – колено, знаете ли, на старости лет вновь начало беспокоить. Но наши чувства тогда были так ярки и искренни, что сейчас я тоже вспоминаю о них с ностальгией.
Ах, если бы старость могла!»

«Чудесный друг мой!
Фарам с Вами, какая старость! Мы ещё с Вами – ого-го-го! и эге-ге-ге! Шучу, конечно, и утрирую, но могу и прихвастнуть: недавно выделил очередной надел одной подающей надежды юной девице. Девица прекрасна, хотя ещё лысовата и без зубов, но обещает вырасти и затмить многих красоток прочих родов.
Вот так вот! А Вы говорите: «старость».
Хотя юность… дуэль… да, дуэль удалась впечатляющая. Помню, как я стихотворение написал в ночи, и даже сейчас я помню эти строки, полные боли, обиды и разочарования. Но не буду их приводить в этом письме, потому что до сих пор не готов открыть Вам, какие глупости думал. Но Вы можете представить и посмеяться мысленно вместе со мной сейчас.
Мне сообщили о том, что проект вполне реализуем. Аренду оформляем всё через те же конторы?»

«Душевный друг мой!
Да Вы, как я погляжу, всё ещё сохраняете похвальный пыл и энергию! От всей души поздравляю с рождением, дочь – это прекрасный подарок. Особенно, если существует возможность отыскать ей подходящего по статусу, уму и красоте мужа среди союзников и обойти закон о наследовании без потерь. И да, это намек. Как там подрастают близнецы?
Аренду предлагаю оформить через другую контору, пусть они тоже те ещё Б. (простите солдафона за грубость), зато там у меня уже есть свой человек. Строптив, не слишком доволен нашими прежними отношениями, но внушает больше доверия, чем предыдущий наш посредник».

«Золотой друг мой!
От всего сердца благодарю за поздравление! Близнецы чувствуют себя прекрасно, спасибо за заботу, вышивают по шелку с не меньшим усердием и талантом, чем по бальному залу. Надо признать, правда, сразу, что старшая уже сейчас обладает не в меру острым язычком, избаловали её братья, все её шалости и подколки спускают с рук и не одергивают. А няньки с ними далеко не всегда способны совладать, к тому же, побаиваются мальчишек. Зато младшая – покладиста и очаровательна. И зато их не спутаешь друг с другом при всем желании, у них совершенно различные характеры, никогда бы не подумал, что так может быть. А вот такой сюрприз.
Думаю, когда они подрастут ещё немного, мы вполне сможем их познакомить с Вашим младшим.
Что же касается посредников в Б., то тут я не слишком уверен в успехе. Тот, кого Вы называете «Вашим человеком», действительно достоин доверия? Я слышал о нем слишком противоречивую информацию».

«Милостивый друг мой!
Не могу не согласиться с Вами, что близнецы – это всегда большой сюрприз. Вопреки расхожему мнению, что это всего лишь один человек, волею нелепого случая разделенный на две части, в них таится немало подвохов. Изучать их надо со всем возможным тщанием, особенно различия между ними.
Касательно знакомства девочек с младшим: по закону подлости ему, конечно же, больше понравится старшая. Хотя нет, это не будет подлостью ни в коем разе, потому что некоторое количество энергии и строптивости рядом ему совершенно не повредит. Умная жена (а я не сомневаюсь в уме юной леди) всегда поможет мужу в решениях. Да и, кажется, бойкие девицы ему гораздо более симпатичнее покладистых. Что-то мне так подсказывает, что вкус к женщинам у него не мой. Как, впрочем, и характер. Это несколько расстраивает.
Не то, чтоб я был уверен в нем на все сто процентов… Но покажите мне человека, в котором можно быть настолько уверенным, если даже меня самого память и логика подводят иногда? Сложно искать таких людей, крайне сложно. А предыдущий наш посредник практически сдал нас, если Вы помните, в одной из своих речей. Так что особого выбора у нас нет».

«Драгоценный друг мой!
Да, к сожалению, мне передавали стенографию этой речи, и она прибавила мне тогда ещё пару седых волос. Пусть даже седею я давно, а женщинам нравится «соль с перцем» в волосах, я очень гневался.
Вынужден согласиться с Вами, что выбора особого нет, а проект слишком интересен, чтобы бросать исследования на полпути. Решено! Завтра же отправлю представителей подписывать договора.
А если уж речь зашла о детях, да, как ни жаль, эти цветы жизни расстраивают нас постоянно. Знаете, иногда мне даже казалось, что это у них такой вид спорта или разновидность отдыха – расстраивать меня. Не далее чем вчера, вынужден был отослать от себя третьего, думаю, Вы даже догадываетесь, из-за каких связей. Крайне надеюсь, Вы поспособствуете разрыву, ведь они Вам так же не выгодны, как и мне.
Ну хоть займите Вашего каким-то делом, требующим постоянного пристального внимания и не оставляющим времени на всякие глупости!».

«Добрый друг мой!
Я бы с радостью поспособствовал, мне и самому эти связи поперек горла встали, но вынужден признать, что совершенно не в силах проконтролировать эту ситуацию. Прямой запрет не сработает, информаторы у него свои, и все мои сведения он проверяет через них. Не скрою: меня это гложет и печалит. Детей у меня осталось совсем мало, раз, два и пара бастардов, ничего толкового из себя не представляющих. А мои… что и говорить, мои педагогические таланты оказались слишком слабы. Все навыки управления людьми и государством оказались не применимы к улаживанию конфликтов в собственном доме.
Поделитесь как друг, как Вам удается поддерживать порядок в Вашей многочисленной (на зависть!) семье?»

«Замечательный друг мой!
Жаль Вам отказывать в совете, но вот беда – универсальных советов в данных ситуациях не существует! Во многом и многом мне когда-то помогла настроить климат в доме моя мать, вдовствующая герцогиня, пусть земля ей будет пухом. Именно она воспитывала моих детей, если я был слишком занят государственными делами, а жены – слишком пустоголовы. До сих пор удивляюсь, как от таких женщин могли родиться такие умные дети?
То ли я недооцениваю их, то ли переоцениваю себя.
Но дети у меня прекрасные. Да и у Вас тоже, я уверен. А трагедия десятилетней давности… Она только укрепила их характеры. Иначе и быть не могло.
Кстати, признайтесь, Вы все-таки со своей стороны решили нашу незначительную проблему? Мой третий приполз назад, змея подколодная, и, трепетно заглядывая мне в глаза, убеждал, что «это всё было ложью», «а также ошибкой» и «больше никогда!» Мать его любила театр и мечтала когда-то стать актрисой не меньше, чем стать императрицей, вот я и маюсь теперь вопросами – правду говорит о раскаянии? Или играет на струнах моих родительских чувств?
Развейте мои сомнения, умоляю Вас!
Хотя что-то мне говорит, что не Вы повлияли на это решение».

«Проницательный друг мой!
Действительно, надо признать, что я никоим образом не причастен к случившемуся. Они всё сумели провернуть сами, даже как-то разочаровали меня тем, что так быстро разорвали отношения. Мне почему-то казалось, что характер их несколько иной и, хоть так нам всем будет лучше, я удивлен.
Спешу Вас порадовать: исследования продвигаются весьма успешно, все ученые весьма довольны происходящим. А некоторые излишне длинноносые товарищи уже получили щелчок по носу, наши специалисты отлично сработали в команде, поздравляю!»

«Внимательный враг мой!
Благодарю за поздравления, но что это за подарок, простите, Вы мне устроили? Нет, я помню, что мы говорили о взятии под контроль интересующих Вас территорий, но я не ожидал, что это случится так скоро! Да ещё и так грубо. Неужели не нашлось способа изящней? Старик уже и так был на последнем издыхании, стыдно было не уважить его память.
И немедленно депортируйте моих людей, только стычек между ними не хватало.
Признаться, я немало раздосадован!»

«Искренний друг мой, если мне всё ещё позволено после случившегося называть Вас своим другом!
Сожалею о случившемся, искренне. Но наше спешное наступление ни в коем случае не вызвано желанием досадить Вам. К сожалению, того требовала сложившаяся политическая обстановка. И старик сам спровоцировал подобную смерть.
Войну надо начинать с умом. И не заигрываться.
Ваших ученых и специалистов уже вывезли к границе».

«Непоследовательный друг мой!
Благодарю за оперативное решение возникших проблем и разногласий.
Конечно же, мы всё ещё остаемся друзьями, несмотря ни на что. Однако я хочу заметить, что моя рекомендация занять Вашего старшего каким-нибудь трудоемким делом, никак не подходящий повод для смены сложившейся политической обстановки. Предвижу большие неприятности и недоразумения в будущем. Постарайтесь охладить пыл Вашего наследника, иначе всё закончится плохо.
Искренне рассчитываю на понимание!»

«Мудрый друг мой!
Помните, когда-то, около двух лет тому назад, мы обсуждали с Вами возможные неприятности и недоразумения?
И около года назад.
И полгода.
А, да что там говорить, в прошлом письме также всплыла эта горькая тема (где она не всплывала, хотел бы я знать? Разве что когда-то давно, когда трава была зеленее, глаза видели острее, а рука не успевала записать то, что голова успевала обдумать).
Должен признать, что, несмотря на все успехи в политических играх, как воспитатель я продемонстрировал себя лишь с худшей стороны. Трагедии моей семьи – тому яркое подтверждение. И я предчувствую – это не последняя жертва, которую я положу на алтарь.
Или я, или меня – вот и все рассуждения.
Возможно, ему и вправду открыто больше, чем мне. Многие твердят об этом, многие – из тех, кто боятся. Я и сам иногда бываю невероятно впечатлен его талантом властителя. Но кому много дано – с того многое и спросят.
Я и спрошу при случае.
Надеюсь, Вы не держите на меня зла, ни за что. Ни за способы достижения цели, ни за сложности общения, и ограничения, и препоны, которые мы ставили на пути сближения наших держав.
Ни за ту злосчастную дуэль и нелепое недопонимание, то, что развело нас в молодости.
Возможно, наши дети мудрее нас. Они, по крайней мере, воспользовались предоставленным шансом, хоть и не выпили этой чаши до конца.
В любом случае, мы встретимся в Садах Фарама. Или – в его же котлах».

Герцог Маргрейс, император Розарии, прочитал полученное письмо несколько раз. Один раз – вскрыв конверт, сидя в уютном кресле у камина. Другой – вскочив и перемеряв комнату по диагоналям. Третий – выйдя на балкон, сбежав от внезапно придавившей грудь духоты в личных покоях.
Может, и больше. Несколько раз он начинал перечитывать и не мог закончить. Глаза слишком устали, сохли – всё время приходилось моргать, часто-часто.
Затем он всё же смог перестать перечитывать. Вздохнул прохладный воздух, отметил, что ветер дует с севера и скоро вновь принесет засуху и пожары.
Вернулся в комнату и уложил письмо в тот же резной ларец, куда часом раньше спрятал срочное сообщение о смерти Грамиса Ганы Солидора. Только по привычке он уложил письмо к его же собратьям, под бархатное дно.
Письмо задержалось в пути. Отправитель никогда не желал излишне поторапливать доставку личной корреспонденции, да и обычные транспортные суда по скорости уступают военным курьерам.
«Письмо пришло в своё время», - подумал герцог и бросил ларец в камин.
Его глаза при этом всё ещё оставались сухими.

@темы: General, Аркадия, Фанфик, Розария, Грамис Солидор, Оригинальный мужской персонаж, G

---

ФБ: наше все-2

[Papa-demon]

Название: Каприз императора
Автор: (Ронин)
Персонажи: император Грамис, оригинальный персонаж, Ноа Габрант
Жанр: humor
Категория: general
Краткое содержание: тайна доспехов судей-магистров


- Вы нашли самое неподходящее время для того, чтобы согласовать форму судей-магистров, – отмахнулся император Грамис от надоедливого модельера, который ходил за ним хвостом по тронному залу. Стоило императору остановиться, как модельер пытался достать эскизы из папки. Но Его Императорское Величество кривился, хмурил брови и снова начинал бродить по залу.
Придворный художник нервничал недаром. Сроки поджимали. Все модели нового обмундирования должны были быть утверждены еще вчера. Но Грамис наотрез отказывался серьезно отнестись к этой реформе, навязанной Сенатом. Хотя бы потому, что считал затею выброшенными на ветер деньгами.

Наконец Грамис вышел на террасу, всем своим видом показывая, что неимоверно устал от государственных забот и мечтает только об одном – о глотке свежего воздуха.

На плацу, прямо под окнами дворца, было шумно и многолюдно. Молодые люди в одинаковой униформе выстраивались колоннами, толкались, стараясь перекричать общий гомон.

- Сегодня какой-то праздник? – Грамис склонил голову к плечу.
- Кадеты. Выпуск академии! – напомнил вездесущий придворный модельер. - Это будущие судьи-магистры.

Среди всеобщей суеты Грамис заметил молодого человека, стоящего чуть поодаль от остальных. Он был серьезен и невозмутим. В глаза бросилась нездешняя красота юноши, подчеркнутая независимым взглядом. Правильные черты лица, короткие светлые волосы. Император невольно залюбовался кадетом и очнулся лишь, когда к тому подскочил какой-то юноша и приобнял за талию.

Грамис нахмурился и протянул руку к застывшему в сторонке модельеру, требуя эскизы и карандаш.
- Униформа для судей-магистров, говорите?
На легкую конструкцию модели черными брутальными штрихами ложился рисунок стальных доспехов, на голову - тяжелый шлем, закрывающий полностью лицо.

Император безжалостно менял униформу судей-магистров, бормоча вполголоса:
- Чтоб никто и никогда не видел! Не видел! Никто!..

@темы: Фанфик, Судья-Магистр (Ноа) Габрант, Грамис Солидор, G

---

ФБ: наше все

[Papa-demon]

Название: Живые и мертвые
Автор: Сессемару
Форма: миди
Персонажи/пейринг: Баш фон Ронсенберг/

спойлер

Вэйн
Категория: slash
Жанр: angst
Рейтинг: от NC-17(кинк) до NC-21
Краткое содержание: Как бы ни била жизнь Баша, он старается не сдаваться, а такое не каждому по силам.
Примечание: 2 084 слова
Предупреждения: квазинекрофилия, даб-кон, упоминание смерти персонажей.

Ашелия ничего об этом не знала.
Ларса делал вид, что не знает тоже.
"Он всего лишь ребенок", – покачал головой Заргабаат, кладя на стол Габранта несколько толстых папок. Последний раз, потому что не его забота следить за сбором и обработкой информации. Он раскусил Баша быстрее, чем Ваан выхватывал самый лакомый кусочек из походного костра, но просто дал понять, что знает, не больше. Точно так же он давал понять, что не будет осуждать дела Солидоров, только уточнил: "Разбираются с такими проблемами обычно любимчики".
Те Магистры, которым особо доверяют или доверяли. Список таких за последние сто лет у Баша тоже был, и он совсем не удивился, когда увидел там имя брата. И не увидел самого Заргабаата.
Из всех Судей Магистров, что попадались ему во время войны и после, Баш мог представить спускающимся в хорошо охраняемое, почти тайное подземелье и Гиса, и Бергана, и Габранта. Но, почему-то, не Заргабаата. Тот бы только покачал головой, прежде чем отказаться.
Теперь туда спускался Баш. "Любимчик" нового Императора.
И вместо того, чтобы пытаться придумать, как, что делать с их безвольным пленником, он каждый раз вспоминал свое подземелье, свою клетку. Песок, пыль, жажда и дни, каждый из которых превращался в тысячелетие.
В воспоминаниях он сначала искал ненависть и желание отомстить. Как когда-то в пустынях Далмаски, оказавшись там впервые и умирая от жажды, искал воды. Только шансов на сезон дождей или патрульный отряд теперь почти нет, и он просто вспоминал и сравнивал.
Баш вздохнул, запирая за собой дверь. Ненависти в нем было гораздо меньше, чем воды в пустыне.
Пленник, прикованный к стене довольно длинными - гораздо длиннее тех, которыми когда-то сковали Баша в первые дни? недели? месяцы? его плена - цепями, не обернулся. Не вздрогнул, не замер. Никаких изменений, как и до того.
Это было еще одной причиной держать Вэйна Солидора, все еще Императора, если следовать аркадийским законам, под замком. Его нельзя было даже назвать военнопленным, ведь Ларса умудрился заключить мир, при котором единственной уступкой Аркадии стала независимость Далмаски. Но и показать его миру, превратив нынешнего Императора в регента, было нельзя. Им не простили бы. И, может быть, Империя пережила бы еще одну войну, но Ларса - вряд ли.
"Судья-Магистр может объявить одного из претендентов на трон узурпатором и казнить", – сухо сказал Заргабаат, когда привел Баша в подземелье. И ушел, чтобы больше никогда сюда не спускаться.
Это было бы лучше всего, даже голос в его голове, звучавший совсем как голос Ноа, соглашался и добавлял: свидетелей потом будет легко заткнуть - раз и навсегда. И Баш честно пытался. Взяв короткий меч, собираясь обвинить Вэйна во всем, что только придет в голову, он спустился вниз и попытался. Казнить, убить, уничтожить. За Ландис, за Далмаску, за Раминаса и годы плена. За то, что Вэйн еще жив, когда Восслер и Бальфир уже мертвы. Он рубил, и колол, и снова рубил, пока кровь не заляпала стены и пол, пока не зазвенело в ушах, и отрубленные куски несопротивляющегося тела не начали падать в лужи на полу с влажными шлепками, от которых его выворачивало наизнанку.
Одного взгляда на дело своих рук Башу хватило, чтобы мучительно блевать желчью и ненавистью к себе, чуть ли не ползком добравшись до ближайшего угла.
С тем же успехом можно было пытаться истыкать флана иголками. Когда Баш поднял глаза, устало втягивая воздух, пахнущий кровью и рвотой, Вэйн сидел почти в той же позе у стены. Грязная, искромсанная одежда, спутанные волосы, все заляпано алым, но на коже – ни царапины, а на лице ни тени эмоций.
Потом Баш сам оттирал стены и пол, сам переодевал и отмывал пленника, сам выбирал из чужих волос мусор и грязь. И он не заметил, когда последнее превратилось в ритуал.
Вэйн не ел, не двигался и никак не проявлял интерес к окружающим его вещам, и поэтому Баш заботливо пересаживал его с места на место, следил за тем, чтобы менять слишком грязную от пыли одежду и говорил, говорил, говорил.
О том, что предпочел бы смерть двухгодичному плену, даже сейчас, зная, чем все закончилось. О том, какая погода за окном и что он никогда не позволит использовать имя и тело Вэйна Солидора ради новой войны. Неважно – гражданской или мировой.
Пленник, конечно, не отвечал, но Башу становилось спокойнее. Словно он решил выращивать миниатюрное деревце, подстригая его по своему вкусу и подставляя под лучи солнца.
Правда, у деревьев не бывало такой нежной кожи, темных, словно окна в бесконечную бездну, глаз и губ, которые можно было бы поцеловать. Ему не отвечали, но и не сопротивлялись. Баш сам устраивал чужие руки на своих плечах и не пытался делать вид, что это по-настоящему. Это ни к чему, когда вся его жизнь сплошная подделка. Пусть мужчина, в которого он входил раз за разом с терпением и осторожностью, больше напоминал мертвеца, разве сам Баш фон Ронсенберг не был давно мертв?
Потом, кончив - и это тоже уже ритуал - он покрывал тело своего безвольного партнера поцелуями, словно нежность и забота могли убить вернее, чем сталь. Или потому, что ему нравилось. Баш до конца не был уверен. Спускаясь сюда, он избавлялся от уверенности, как от доспехов магистра и, кажется, каждый раз понемногу терял рассудок и связь с внешним миром.
Кто знает, вдруг однажды он сядет рядом с Вэйном и уже не сможет подняться, пока кто-то в его голове голосом брата будет требовать вернуться к работе, долгу и новой родине. А пока он старательно вылизывал чужой член в надежде, что в этот раз ему отзовется хотя бы плоть. Просто естественная реакция мужского тела, из которой Баш смог бы вырастить надежду, сродни той, что не давала ему сдаться раньше.
И только усталость могла заставить его опуститься на каменный пол, присыпанный соломой, рядом с Вэйном. Тогда он прижимал пленника к себе, зарываясь носом в волосы, и засыпал. Только так ему не снилось ни горящих деревень, ни укоризненно качающих головой трупов его сослуживцев. Только тогда он погружался в безмолвную темноту, сродни той, что жила в глазах Вэйна. Только в такие дни Баш мог выспаться.
А проснувшись, он кропотливо уничтожал все следы своего пребывания, устраивал Вэйна в немного другой позе, заботливо выбирал из волос соломинки. Целовал на прощание высокий лоб и запирал за собой тяжелую дверь.
Нарушить этот ритуал в честь павшего божества, как иногда шутил сам с собой Баш, удалось только островам, внезапно появившимся в небе Ивалиса. События снова понеслись, как тогда, во времена похода принцессы во имя свободы ее родины.
Бальфир оказался вполне живым, и, вновь сражаясь плечом к плечу со старыми друзьями, Баш почти смог забыть тихое подземелье в самом сердце Аркадиса. Почти поверил в то, что может жить и так. В то, что не одинок.
Но приключения, как и все хорошее в жизни, никогда не длятся слишком долго. Острова Лемуреса рухнули на землю, крылатые жители их разлетелись по всему свету, и Аркадия приветствовала возвращение своего победоносного Императора.
И все вернулось на круги своя.
Разве что Ашелия Далмаска навещала Аркадис чаще, чем раньше. И тогда Башу приходилось меньше работать и больше времени проводить с ней и Ларсой.
И еще теперь можно было передать с каким-нибудь муглом письмо для воздушного пирата Бальфира, чтобы через несколько дней получить ответ. Ехидный, игривый или полный недомолвок, в зависимости от того, что этот самый пират делал и где был.
Вэйн дождался его. Даже поза, в которой Баш оставил своего пленника, не изменилась, только тонкий слой пыли на полу говорил о том, что прошел не один и не два дня. И все же Баш не сразу переступил порог, словно надеялся встретить осуждающий взгляд, услышать «почему так долго»? Войти ему пришлось в оглушающей тишине.
Стирая пыль и рассыпая по полу свежую солому, Баш рассказывал обо всем, что произошло за время его отсутствия. Вдруг Вэйну будет интересно послушать об Оккуриях, с которыми он боролся, или о летающих островах.
Усадив пленника к себе спиной и расчесывая его волосы, Баш от приключений перешел к тому, как крылатых аэгилов принял мир. Ларса объявил, что беженцев с радостью приютит империя, а новый глава пятого бюро уже строит планы на боевой отряд, который сможет десантироваться с крейсеров и захватывать чужие корабли прямо в воздухе.
Вэйн молчал, и Башу казалось, что он захлебывается этой тишиной. Агонией столь привычной, что она превращается в сладкую истому.
Добро пожаловать домой, Габрант.
Баш сам не заметил, как уронил расческу. Глаза почему-то слезились.
– Это чудо, что Бальфир жив, - выдавил он, не пытаясь утереть почему-то бегущие по щекам слезы. – Но почему только он? Ты ведь тоже был бы рад увидеть Ноа, верно?
Ответа не последовало, но даже просто сказать это вслух было облегчением. У них ведь не так уж и много было общего – тюрьма и то, что они потеряли Ноа. А начав, Баш уже не мог остановиться. Заргабаат не мог заменить ему Восслера, а Ларса совсем не походил на Раслера, которого когда-то не смогла уберечь целая армия. Баш вспоминал отца и мать, тех, кто умирал за Ландис, за свою единственную родину. Вспоминал и Далмаску, и Рекса – старшего брата Ваана, который умер, так и не став мужчиной. Так много мертвых, гораздо больше, чем пришло к нему в ущелье Парамина.
И если все то, что было написано в отчетах девятого бюро было правдой, даже если хотя бы половина слухов и домыслов попала в цель, тех, кого мог бы оплакивать Вэйн Солидор, было не меньше.
Может, поэтому он не спешил вновь стать частью этого мира. Не его заставили поклясться жить дальше, не сковали долгом надежнее, чем любыми цепями.
– Знаешь, я ведь принес тебе подарок, - сообщил Баш, стараясь отогнать мрачные мысли. Его вполне устраивало общество Вэйна и не хотелось призывать еще и тысячу привидений. Поэтому, одной рукой все еще прижимая к себе безучастного Солидора, Баш выудил из кармана небольшой сверток.
Аурициты потеряли силу в тот момент, когда Феолтанос покинул мир окончательно, очевидно, прихватив с собой связи с миром Иллюзий. И все равно Баш собрал несколько довольно крупных осколков и, пока они облетали места сражений, оценивая повреждения, нанесенные существами, призванными Судьей Крыльев, потихоньку вырезал из них бусины. Ашелия и Ларса делили требующие помощи земли как дети делят именинный пирог, а Судья Габрант нанизывал на нитку сломанные артефакты для его сломанного любовника, и те иногда мерцали украденным светом.
Баш бережно протер бусы тряпкой, в которую завернул их еще в корабле, и завязал на чужой шее. Камни легли как раз так, как он и представлял. Пустые и прекрасные.
– Не слишком в твоем стиле, конечно. Но и простые рубашки не слишком похожи на доспехи, которые ты носил раньше, верно?
Словно соглашаясь с Башем, бусины блестели отраженным светом, чуть ярче с каждой секундой, но на них никто не смотрел.
Закрыв глаза, Судья Магистр приложил ухо к чужой шее и слушал тихую мелодию из дыхания и пульса, которая убаюкивала его, как самая сладкая колыбельная. Конечно, усни он так – и все тело после пробуждения будет нещадно болеть, но двигаться не хотелось. У него еще был десяток часов, не меньше, на эту тишину, и никто нигде не ждал его во время, не занятое Ларсой и делами девятого бюро.
Находить новых друзей получалось у Баша гораздо хуже, чем новые родины.
Или странных любовников.
Бусины светили все ярче, теперь соперничая с несколькими светильниками, но пока недостаточно, чтобы привлечь к себе внимание. И из-за неверной игры света казалось, что на спокойном лице Вэйна появилось какое-то выражение.
Баш протянул руку, не открывая глаз, и сплел свои пальцы с чужими. Можно было решить, что Вэйн едва заметно улыбнулся, а может, просто они покачнулись, и на его лицо по-новому легли тени.
- Я не хочу оставлять тебя, - прошептал Баш. Словно в ответ ему Вэйн глубоко вздохнул.
По прозрачным бусинам бегали искры, от яркости которых можно было ослепнуть, но даже теперь Баш не замечал этого. Какое дело ему было до них, когда Вэйн в его руках обернулся.
Теперь в черных глазах вместо пустоты была грусть.
Башу казалось, что вот-вот он должен услышать что-то очень важное. Может быть, самое важное за последние дни, недели, месяцы.
Но Вэйн только тихо сказал «прости».
Бусины на его шее, теперь словно сотканные из сияния, затрещали, как призванные магией молнии, но громче, почти оглушительно, и распустились прекрасными цветами ослепляющего взрыва.
Аркадис вздрогнул.
В самом сердце огромного города одно из зданий Академии изнутри было разворочено взрывом огромной силы. Жители ближайших районов и самых высоких домов могли несколько минут любоваться на разрывающий ночное небо столп света, а потом еще долго слушали грохот.
К счастью, в том здании не было жилых этажей, и ночью оно почти пустовало. Жертв, по меркам Империи, было совсем немного, и о происшествии быстро забыли бы, если бы не смерть случайно оказавшегося там Судьи-Магистра.
Газеты со скорбью сообщали о том, что Судья-Магистр Габрант покинул свой пост навсегда, и гадали, кто займет его место. А через несколько недель уже освещали новый визит королевы Далмаски и вероятное восстановление розаррийского посольства.
На месте взрыва разобрали обломки и готовились отстроить здание заново. Ни тел, ни бус, которые на первый взгляд могли показаться стеклянными, никто не нашел.
Впрочем, никто и не искал.

@темы: Slash, Фанфик, Судья-Магистр (Баш) Габрант, Вэйн Солидор, NC-17, AU

---

[Papa-demon]

Фест "Серафин под омелой"

Автор: К.Хелла
Фандом: FFXII
Жанр: романс, постгейм-АУ
Рейтинг: G
Персонажи/Пэйринг: Габрант, Ларса, Вэйн
Типаж: Пессимист/зануда
Игрушка-ключ: шишка
Форма: драббл, 369 слов

Судья Габрант имел все основания быть недовольным жизнью, но никто и никогда не слышал от него жалоб. Впрочем, вряд ли среди тех, кто провожал его настороженными, недоверчивыми и откровенно враждебными взглядами, нашелся бы хоть один сочувствующий слушатель. Но Габранту было все равно.
Примирение императорской семьи произошло как-то ошеломляюще быстро. И юный император демонстрировал всяческую любовь и почтение к лорду-регенту, который доводился ему старшим братом, поэтому негодование общественности и Сената мигом обратилось на новую жертву. И все же заступничество императора сыграло свою роль, бывшего Судью-Магистра даже не отправили в застенки, а только разжаловали, чтобы освободить место Башу фон Ронсенбергу.
И, тем не менее, Судья Габрант не роптал на судьбу. Каждое утро он спешил в свой кабинет, чтобы украдкой издалека увидеть гуляющего в парке лорда-регента, которому врачи велели разрабатывать поджившую ногу. С того памятного боя они не перемолвились и словом, Вэйн даже ни разу не посмотрел в его сторону. Ноа фон Ронсенберг, Судья Габрант – оба они, по всей видимости, перестали существовать для лорда-регента. Император тоже отводил глаза сердито, словно не мог простить того, кто напал на его брата, словно забыл, что его юношеская глупость поставила под угрозу жизнь Вэйна. И только Баш виновато смотрел, когда они изредка сталкивались в коридорах, до смешного похожий на собаку, которая виляет хвостом на ласку от чужого хозяина.

И все же Судья Габрант считал себя счастливым. Ему каждую ночь снился гибнущий в агонии живого металла Вэйн, и каждый день он убеждался в том, что кошмар остался всего лишь кошмаром.
Он всегда мнил себя пессимистом, но жизнь упорно доказывала Судье обратное. Он не надеялся, что сердце Вэйна оттает в обозримом будущем, но и сдаваться не собирался. Теперь это было скорее похоже на битву характеров - кто кого переупрямит. К тому же, несмотря на игру в молчанку, Судья знал, что среди общих знакомых есть те, кому это все изрядно действует на нервы. И тогда судьба взяла дело в свои руки, заявившись накануне празднования Смены Года на знакомом летающем мотоцикле.
Ноа фон Ронсенберг посмотрел на упавшую к его ногам шишку, которая должна была привлечь его внимание, потом поглядел на ухмыляющегося пирата, на приглашающее развернутый боком байк – и решительно запрыгнул на подоконник. Он еще не знал, что замыслил Бальфир, но у него было чувство, что это будет очень особенная ночь.

@темы: Ларса Солидор, Бальфир, Фанфик, Судья-Магистр (Ноа) Габрант, Судья-Магистр (Баш) Габрант, Вэйн Солидор

---

[house of solidor]

Фест "Серафин под омелой"

Название: Сказка
Автор:  Лиос
Фандом: FFXII
Жанр: slice of life не без доли ангста, post-game
Рейтинг: G
Персонажи: Ларса, Пенело, Ваан, Габрант (Баш)
Типаж: Хороший парень
Игрушка-ключ: колодец
Форма: драббл, 220 слов

Они узнали об этом колодце совершенно случайно: торговец-контрабандист рассказал небылицу симпатичной покупательнице, та пересказала это своему другу, а друг – младшему брату, а тот – приятелю, а Ваан не смог не поделиться смешной новостью с Пенело, а та написала Ларсе.
А Ларса – загорелся желанием непременно его отыскать. А когда император Аркадии загорается желанием, его практически невозможно остановить, даже если он решит оживить сказку.
Колодец, в котором нельзя брать воду. Колодец, из которого никто не берет воды, но к которому приходят, чтоб послушать нашептываемые им по вечерам сказки (самые лучшие сказки, любой из местных жителей это подтвердит!), а утром загадать желание. И если есть хоть малейший шанс на исполнение этого желания, если сам волшебный колодец не против, оно наверняка исполнится.
Ларса просто собрался, передал на время дела доверенному человеку, взял с собой друзей и поехал, рассчитав время так, чтоб прибыть в нужную провинцию к утру, а затем вернуться назад.

– Наверное, он сошел с ума, – грустно сказала Пенело Ваану. Они сидели под разлапистым деревом, издалека наблюдая за вцепившимся в холодные колодезные камни приятелем. – Кто в своем уме хотел бы возвращения чудовища?
Габрант, стоявший рядом с ними, стянул с себя шлем судьи и подставил лицо приятному летнему ветру. Габрант, который ещё год назад был Башем фон Ронсенбергом, печально щурился и тер гладко выбритый подбородок.
– Возможно, – ответил он на вопрос Пенело, – тот, кому чудовище приходилось братом.

@темы: Ларса Солидор, Фанфик, Судья-Магистр (Баш) Габрант

---

Находка

[Papa-demon]

Подарки к Новому году для большой дружной семьи с феста "Серафин под омелой"

Название: Находка
Автор:  Лиос
Фандом: FFXII
Жанр: slice of life, pre-game
Рейтинг: G
Персонажи: Вэйн, Ффамран (Бальфир)
Типаж: Ребенок
Игрушка-ключ: ёж
Форма: мини, ~1000 слов

Вэйн хорошо знал свой сад. Что и как происходит, кто и где находится. Какие цветы расцветают в оранжерее, какие плоды вызревают в северной части. Жизнь сада была расписана по часам: благодаря расчетам доктора Сидольфуса фонтаны и полив клумб включались каждый в свое время, садовники выходили подстригать газоны по утрам, а юный принц всегда после окончания занятий с учителем и перед обедом выходил почитать и подышать свежим воздухом, наполненным ароматами трав и цветов…
Каждый день – одно и то же.
По какой дорожке не пойди – найдешь то же, что и вчера. Наткнешься на тех же людей. Старый Сэдер поприветствует вежливым поклоном, юная Лиина заискивающе улыбнется и уточнит, не желает ли принц чашечку чаю. Вэйн был правильным, хорошо воспитанным принцем: как возможный будущий правитель империи, он всегда уважал чужой труд, с вежливостью и терпением относился к слугам, не нарушал установленного распорядка: механизмы управления – тоже механизмы, и чувствительны к мелким помехам.
Вэйн пнул камешек, попавшийся под ноги на аллее, тот отскочил, ударился о бордюр и лег ровно в центр тротуарной плитки. Ну хоть что-то не так, как обычно!
«Хотя его уберет дворник, он будет через полчаса проходить по этой дорожке». Вэйн вздохнул. Сегодня он не хотел читать, не хотел гулять, не хотел подчиняться распорядку – но и нарушать созданное другими не хотел. Есть ли иная возможность?
Если бы у него был друг, всё было бы иначе. Но у него не было друга, только старшие братья, которые никогда не интересовались делами «малявки». И хотя в книгах было написано, что правильные принцы никогда не должны пренебрегать воспитанием и вниманием к младшим, эти двое были неправильными принцами и интересовались исключительно делами друг друга.
Мучимый такими тяжелыми мыслями, Вэйн шёл и шёл вглубь сада, глядя только себе под ноги. И не сразу понял, что слышит плач.
Кто-то плакал в саду в неположенное для этого время!
Принца раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, он хорошо понимал, что «положенного» для плача времени в саду не существовало, а значит, тот, кто забился в дальний угол между глициниями и астрами, наверняка не хотел бы, чтоб его отыскали. С другой стороны, этот кто-то нарушал распорядок, и если Вэйн был готов его простить и отнестись с пониманием к его беде, то уж дежурный садовник, опасаясь выговора, может прогнать беднягу прочь, и стоило сейчас же его предупредить. С третьей стороны… «Надо же! Что-то идет не по плану!»
Вэйн устремился вперед, осторожно ступая по дорожке и стараясь не вспугнуть неожиданного гостя. «Кто бы это мог быть? – размышлял он. – Кто из слуг? Вряд ли кто-то из судей стражи мог себе позволить подобное, наверняка это какая-то из горничных провинилась и пришла сюда, чтоб дать волю слезам…»
В некоторых книгах расстроенные девушки часто прятались среди цветов, чтоб дать волю слезам, и их обязательно находили благородные господа. Вэйн расправил плечи и решительно отодвинул ветки.
В грудь ему тут же уперлось дуло маленького пистолета.
– Ты кто такой? – шмыгнул носом мальчишка, много младше (раза в два, наверное) него самого. – Уходи отсюда. Я слышал, как ты идешь, и успел зарядить оружие.
Нос у мальчишки был красный, веки тоже покраснели и по всему лицу шли пятна – значит, плакал именно он. И он был похож на потревоженного ежа: иголки расправил и фырчит.
– Вообще-то, – высокомерно сообщил Вэйн, – стрелять в моем саду запрещено.
– Подумаешь! Мне все равно! – но дуло опустил вниз, на всякий случай.
– У тебя пистолет – не настоящий! Где у него спусковой крючок?
– Ещё и какой настоящий! – мальчишка поднял его повыше, демонстрируя. Действительно, боевое оружие, только странноватое, Вэйн таких ещё не видел. – Его папа мне сделал!
У Вэйна даже глаза загорелись от интереса:
– Покажи!
– Не отберешь?
– Нет, конечно! Слово Солидора!
Мальчишку звали Ффамраном. И он совершенно не робел при виде принца. И не заискивал.
Ещё немного поколебавшись, он показал Вэйну, как работает его оружие. И даже позволил потратить один из смешных круглых патронов на выстрел по каменной пирамидке.
– А как ты сюда попал? – наконец, спросил Вэйн, когда во всем разобрался.
Ффамран пожал плечами. Он уже успокоился и больше не собирался плакать.
– Хотел нарвать цветов маме. Её любимых, таких… фиолетовых. Я их здесь видел, когда был в последний раз во дворце.
– Ирисов, что ли? – Вэйн попытался вспомнить. – Но они уже отцвели. И ты из-за этого ревел?
Мальчишка обиженно насупился.
– Я не ревел совсем!
– Сорвешь в другой раз. Мама всё равно будет рада.
«Наверное». Вэйн и сам помрачнел. Он своей матери почти не помнил.
– А вот если она узнает, что ты лазил за ними в чужой сад, она тебя обязательно накажет!
– Не накажет, – сказал Ффамран. – Она умерла зимой. А сегодня был день её рождения.
Он плюхнулся на попу, прямо на дорожку, и обхватил руками колени.
– Няня сказала, что она будет рада любимым цветам на могиле.
Вэйн сел рядом.
– Моя мама тоже умерла.
– Не повезло.
Они сидели и молчали, Ффамран тыкал веточкой глицинии в пробегающих по дорожке муравьев.
– Няня, наверное, не знала, какие у неё были любимые цветы, – предположил Вэйн. И добавил:
– Она тебя ищет?
– Она спит, – Ффамран отмахнулся. – Она всегда спит после завтрака. Я могу делать, что хочу. Надо только к ужину не опаздывать.
– Здорово, – искренне позавидовал ему Вэйн.
– Ага, – согласился Ффамран, достал из кармана комбинезона грязноватый платок и высморкался.
– Ты мог бы прийти сюда ещё, – сказал Вэйн. – В оранжерее есть ирисы, они зацветут осенью. Тогда срежешь.
– Спасибо.
– Ну и вообще. Можешь просто так прийти. Твой отец бывает у нас, да?
– Конечно! – Ффамран поднялся на ноги. – Доктора Баннансу часто приглашают.
– Ты сын Сидольфуса?
– Да! У меня самый лучший на свете отец.
– Ага, – улыбнулся Вэйн. – Мой тоже! Но он всегда очень занят.
– Ну, он же император, ещё бы.
– Ты знал?
Ффамран гордо хмыкнул и ткнул Вэйна веточкой в плечо, в эполет с переплетенными змеями Солидоров:
– Я много чего знаю. Ну, – он огляделся, – только не очень знаю, где тут выход у вас.
Вэйн ухмыльнулся и повел мальчишку за собой. Ему нравился это мальчишка. Мелкий ещё, конечно, но когда подрастет – с ним можно будет подружиться. Сын доктора Сида должен быть интересным собеседником. Пусть даже и любителем нарушать правила.
– Придешь ещё? – спросил Вэйн, когда вывел мальчишку за ворота. Ффамран пожал плечами и достал из кармана украденное в саду, белое яблоко.
– Когда персики созреют, – и, наконец, улыбнулся Вэйну. Улыбке не хватало выпавшего переднего зуба, но все равно она была приятной и искренней.
«Значит, придет», – обрадовался Вэйн.

@темы: Фанфик, Ффамран Бананса (Бунанса), Вэйн Солидор

---

[Papa-demon]

03.10.2011 в 16:12

Пишет  Инесса Ли:

Вэйн Солидор )) **
На сайте GARAN автор начал рисовать по FF12 )) пока есть только топ и еще одна картинка:

@темы: Фанарт, Судья-Магистр (Ноа) Габрант, Вэйн Солидор

---

[Papa-demon]

симпатичный Вэйн внезапно

@темы: Фанарт, Вэйн Солидор

---

[Papa-demon]

16.08.2011 в 18:32

Пишет  Киринн:

~ daily-cos - 41
Продолжаем тему сложных костюмов. =)

FINAL FANTASY [XII]
Gabranth by donneanonyme. Фото Kawaii attitude.

Ещё под катом

@темы: Косплей, Судья-Магистр (Ноа) Габрант

---

[RianoneL]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[RianoneL]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Papa-demon]

Плюшевый Габрант для сладких снов

@темы: Фанарт, Судья-Магистр (Ноа) Габрант

---

Вэйн-центрик

[Квисти]

Vayne by ~maskedpeach on deviantART

Вот это прекрасно ащще!

The Plan To Beat Vayne by ~Laikkuseia on deviantART

@темы: Фанарт, Вэйн Солидор

---

Ларса-центрик

[Квисти]

Император и его пес

Кавай

Не могу прокомментировать

@темы: Ларса Солидор, Фанарт, Судья-Магистр (Баш) Габрант

---

[Papa-demon]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Papa-demon]

некая драматическая история с МПРЕГом Ваана и Рекса.
неожиданно много Вэйна - уверена, что он точно причем!
начало

продолжение


надеюсь, мои гуманные товарищи мне объяснят, в чем тут дело)))
и кто виноват)))))
ах, да, автор - <~Notsoinnocent204

@темы: Додзи, Вэйн Солидор

---

[Papa-demon]

между прочим, Берган и ОЖП)

так и хочется поздравить с законным браком)
автор ~purpleorb

@темы: Фанарт, Судья-Магистр Берган, Оригинальный женский персонаж

---

Пиксив дэйли

[Квисти]

Да здравствует король!

by april

Гугл-транслейт утверждает, что это полотно называется "Я ненавижу империи". Логика подсказывает, что автор чего-то недоговаривает)))

by ゆきわ

И еще один Вэйн:

by ××子

@темы: Ларса Солидор, Фанарт, Вэйн Солидор

---

[Papa-demon]

***
Автор: К.Хелла
Персонажи: Вэйн/Ноа
Рейтинг: PG-13
Жанр: romance
Примечание: написано на фест "Цепочки любви"

Странные в Аркадии обычаи. В Ландисе все проще, в День Весны юноши дарят девушкам цветы, а те плетут из них венки и вечером надевают на голову тому, кто особо люб.
А в Аркадии все как с ума посходили, в магазинах беснующиеся толпы, сладости и цветы разметают по десятикратным ценам, да еще и в очередь за ними выстраиваются. Нелюдимого Судью-Магистра Габранта внимание не обошло стороной, причем - великие боги! - не только от прекрасных и не очень дам, но еще и от младшего Магистра Нельсона. Сопляк, мальчишка, а туда же! О работе бы так пекся.
Габрант шел по коридору к кабинету Вэйна, а уши у него все еще горели от жарких юношеских признаний на трех страницах, которые пришлось сжечь - упаси боги, кто увидит. Видимо, у парнишки накипело, и он решился, наконец, признаться в своих чувствах. Габранту это показалось дурным знаком - дурманящий запах первого весеннего дождя подействовал и на него, вселяя несбыточные надежды. Впрочем, сам он писем не писал, а небольшой подарок всегда можно списать на желание угодить сыну императора. Для отвода глаз Габрант послал небольшой подарок и Ларсе.
Тем не менее, остановившись перед дверью, пришлось глубоко и медленно подышать, чтобы унять волнение. После чего Габрант сухо и деловито постучался и толкнул дверь.
- Вы хотели меня видеть, лорд Вэйн? - Габрант едва не осекся, увидев взгляд Солидора.
В нем не было отвращения, не было горечи, не было признательности или удивления. Ни одной эмоции, которую можно было бы ожидать от человека, внезапно получившего подарок на день влюбленных от другого мужчины.
Во взгляде Солидора сквозила ничем не прикрытая ненависть. Вэйн и говорить ничего не стал, только кивнул резко.
Судье-Магистру потребовалось все самообладание, чтобы закрыть дверь, а не выскочить за нее, да еще и наружный засов задвинуть от греха.
Вэйн поднял со стола печально знакомый мешочек из золотистой кожи, вытряхнул на ладонь кулон - простенький синий кристалл на серебряной цепочке. Никаких замысловатых узоров из металла, оплетающих камень - все лаконично, сдержано и вместе с тем изящно.
- Это ваше? - от холода в голосе Солидора температура в комнате упала еще на десяток градусов.
Отпираться не было смысла, и Габрант ограничился коротким "Да".
- Где вы это взяли?
Судье-Магистру сильно хотелось поежится от неприятных мурашек по спине. Тон вопроса не оставлял сомнений - в зависимости от ответа его ждет пыточная, плаха или пуля из того самого пистолета, который лежит поверх бумаг рядом с бутылкой коньяка. Интересно, Вэйн вообще в курсе, что законом запрещается браться за оружие после употребления алкоголя?
- Купил, - Габрант посмотрел на пистолет и решил ответить более развернуто, глядя Вэйну в глаза. - В Далмаске, на черном рынке.
- Там, где частенько продают краденное и награбленное воздушными пиратами? - если бы яд из голоса можно было сцеживать в баночку, вся ядовитая фауна в лабораториях Драклора вымерла бы за ненадобностью.
- Позволю себе напомнить вашему высочеству, что в сокровищницах Аркадии находится множество произведений искусства, вывезенных из
Высоких Домов Ландиса, - ну и пусть выглядит как ребячество, но терять Габранту было особенно нечего. - А подарок я искал давно, и этот камень показался мне настолько совершенным, что я не смог удержаться, - Судья-Магистр пожал плечами. - Он напомнил мне Вас чем-то.
Вэйн молча покусывал губу, но поза его оставалась напряженной.
- И вы не помните, где могли видеть этот камень раньше?
Габрант собирался было покачать головой, но подумал, что Вэйн вряд ли стал бы задавать наводящие вопросы просто так, и напряг память.
В Далмаске Вэйн почти не бывал, возможно, что камень был вывезен из Аркадии... если не украден из упомянутой сокровищницы, что Солидоры вполне могли счесть пощечиной от подлых воришек. Может, Вэйн считает, что Габрант к этому причастен и вот таким образом решил вернуть кулон?
Что-то забрезжило в памяти. Вроде бы он действительно видел кулон во дворце. Нет, не на императоре и не на его сыновьях... и вообще, это был не кулон, он свисал над изгибом оголенного платьем женского плеча. С прически? Или серьга?
- Вспомнили?
Ну, конечно же, серьга. Не на живой женщине - на портрете. Сидящая в летнем кресле дама с немного усталой улыбкой на губах, а вокруг нее - трое сыновей.
И не к краже причастен Судья-Магистр Габрант, а к убийству императрицы.
Обидно было даже не то, что его на виселицу отправят - потерять доверие Вэйна было куда больнее.
- Клянусь, это не я, - тихо, но упрямо сказал Ноа. - Хоть у меня и нет свидетелей, я действительно купил кулон в Далмаске.
- Я знаю.
- Да?
- Да, - Вэйн невесело кивнул и присел на край стола. - Так совпало, что в этой поездке вас, Судья-Магистр, проверяли на лояльность, поэтому в оружии, которое вы с собой везде таскали, был жучок.
Краска отхлынула от лица Габранта второй раз за вечер. Нет, никто при штатных проверках не предупреждает проверяемых, что за ними следят, но надо же было так совпасть, что именно в эту поездку он дал себе волю.
- Кто слушал запись? - Ноа надеялся, что по голосу не догадаться, как ему неловко.
- Никто, кроме меня, не волнуйтесь, - Вэйн слегка улыбнулся - впервые за весь разговор. - Извиняться тоже не нужно. Это я должен попросить прощения, что стал невольным... свидетелем.
Ноа стало смешно.
- Но если вы все знали с самого начала - зачем же вызвали меня?
- С самого начала - не знал, - возразил Вэйн, зачем-то стягивая шейный платок и наливая себе еще вина. В два бокала. Один из которых протянул Габранту, который машинально взял напиток. - Вы могли найти жучок и подделать записи, такое в моей практике уже бывало.
Ноа молча покачал головой и пригубил вино. О, зараза, надо почаще заходить к Вэйну в гости! Тут отличный бар!
- Значит, вы решили посмотреть на мою реакцию. И в зависимости от результата, я мог оказаться под стражей или... каков выигрыш в случае, если вы мне поверите?
- А я поверил? - от вина Габранту стало казаться, что в темных глазах Вэйна пляшут смешинки. Или не показалось? По голосу и не поймешь.
Прямо разительная перемена настроения.
- Но я же не за решеткой, и даже не на полу в луже собственной крови.
- О, это никогда не поздно исправить.
- А нужно исправлять? - ох, не туда куда-то у них разговор шел.
Или туда?
Ладно, Ноа, разуй глаза, Вэйн прекрасно видит, как ты не можешь глаз отвести от ключиц в вырезе рубашки, ворот которой он так неосмотрительно распахнул.
- Идея насчет пола не так плоха как может показаться.
Э-э... Вэйн его что, соблазнить решил?
- Да, у вас здесь просто отличный ковер, невозможно устоять, - обреченно согласился Ноа. - Можно я прилягу? Вино у вас тоже отличное, голова кружится, хотя выпил всего ничего.
- Судья-Магистр, ну вы и наглец, - прокомментировал Вэйн, с усмешкой наблюдая, как тот усаживается на ковер, скрестив ноги.
- Неправда, я очень вежливый, - грустно отозвался Ноа. - Вы не представляете, как неудобно в этих доспехах сидеть.
- Ну в таком случае, я не могу остаться в стороне и позволить кому-то из подданных моего отца страдать, - Вэйн иронично приподнял бровь, поигрывая вином в бокале. - Можете их снять, я разрешаю.
- Вэйн, не хочу показаться нескромным, но... - Габрант глянул на него снизу вверх и прямо спросил. - Вы уверены?
Солидор ответил не сразу, задумчиво накручивая цепочку кулона на палец. Непочтительный подданный тут же представил себе кулон скользящим по обнаженной груди в такт движениям, и ему пришлось встряхнуть головой, чтобы услышать вопрос.
- Скажите, Ноа... и часто вы думаете обо мне вслух, оставшись наедине с самим собой?
- А вы? - парировал Габрант, ничуть не смущенный.
Судя по дрогнувшим уголкам губ, он угодил в цель.
Вместо ответа Вэйн отставил бокал и, прихватив кулон, шагнул навстречу протянутой ему руке.

@темы: Фанфик, Судья-Магистр (Ноа) Габрант, Вэйн Солидор